Люди

О таганрожце, дезертировавшем 11 лет назад из воинской части на Камчатке и проведшем все это время в лесу, написала даже британская The Guardian. Богудония пошла много дальше – мы смогли поговорить с человеком, который был призван из Таганрога вместе с героем новостных лент последних суток и прослужил с ним год в одной части. Назовем его Кириллом.

– Как вы познакомились?
– В 2003 году я призывался в армию из Таганрога, это было, по-моему, 13 ноября. Потом нас везли из Батайска на поезде во Владивосток. Или 10 дней, или 11. Потом из Владивостока нас самолетом перекинули в Петропавловск-Камчатский, в 50-й полуэкипаж, где служил Никита Михалков. Там просто табличка была, я запомнил. А оттуда уже перевезли в нашу часть. У Левы была пышная прическа и имя соответствующее, поэтому он получил прозвище Лев.

– Его именно Лев зовут?
– Нет, кажется, Леонид. Я, честно говоря, даже и не помню, это когда было-то.

– Каким он вам показался? Никаких странностей за ним не наблюдалось?
– Ничего вообще. Нормальный парень, спокойный, отзывчивый, порядочный. Такие, как он, заканчивают институт, потом делают нормальную карьеру: работа, семья, квартира, заначка в гараже, все хорошо. Нормальный парень, никаких с ним сложностей не было. Можно сказать, что такой же, как и все.

– О своих отношениях с родителями не рассказывал?
– Вообще не рассказывал. О чем ребята общаются в армии? «Дай покурить», о девушках, фотографии друг другу показывали. Нормальная армейская жизнь: стой там, иди сюда.

– Что это за часть была?
– Я не могу говорить об этом, потому что этого города даже на картах нет. Небольшой такой город размером с наше «Русское поле». Просто скажу, что мы охраняли военный объект. Нас 200 ребят было. С севера: Новосибирск, Хабаровск. А часть – с юга: Ростов, Воронеж, Сочи. Нас из Таганрога было 8 человек.

Мы все проходили тестирование психолога на допуск к оружию. Это было обязательное условие. Кто допуск не получил, тот отправлялся в автомобильную роту или хозяйственную, на кухню, например.

– Ему дали допуск к оружию?
– Нет. И перевели в другое подразделение. Вот и все.

– Кем он служил?
– В роте обеспечения, нормальная служба. Ночью заиграла тревога, мы все подорвались и побежали с автоматами по снегу. А они спят себе спокойно.

– В части случались конфликты?
– Нет. Часть была замечательная. Какую нужно иметь выдержку, чтобы сидеть в лесу? А он 11 лет там просидел! Не знаю, кто человека с такой волей мог побить. Поэтому говорить о том, что он убежал по причине нападок на него, нельзя.

– Что случилось после того, как он ушел из части?
– Искали его очень долго и усиленно. Искали все и у всех были его ориентировки. Перелопатили все. Я помню, как офицеры лазили по сопкам. Очень много людей было задействовано в его поисках. Дембелей переодевали в «гражданку», и они ходили по поселкам. Ко мне, поскольку мы были из одного города, были вопросы. Примерно такие же, как вы мне сейчас задаете. Но мы познакомились утром в военкомате, много я о нем знаю?

– Я верно понимаю, что с Камчатки он до дома никак не мог добраться?
– А куда там бежать? Это ж полуостров. Там с трех сторон океан, а с четвертой вулкан. Куда там побежишь? На встречу с медведями и росомахами?

Кроме того, Камчатка это одна большая военная база и пройти по ней, не встретив военного, пусть даже в «гражданке», невозможно. На въезде в город, где наша часть, блок-пост. Въехать и выехать из города без пропуска нельзя. Студентам, которые ездили на учебу в другой город, выдавали пропуски.

Можно было идти по сопкам. Но там ветер, и снегом заметает по второй этаж. Сколько ты будешь идти по сопкам непролазным? Это просто невозможно. Куда ты побежишь? В Петропавловск-Камчатский? До него 60 километров, их надо еще пройти. Это же не от Таганрога до Ростова, тем более зимой.

– А как он в таком случае 11 лет там прожил?
– Там дачи есть. Наверное, он на дачах жил. Там же тоже есть бабули добренькие, которые готовы приютить. Тут тонкий вопрос. Мне кажется, что он был на виду, но его не замечали. Но в любом случае в лесу, в сопках спрятаться можно всегда.

Его признали умершим в 2005-м. Приносили нам фотографии какого-то парня, «подснежника». Никто и Леву-то особо не помнил. А тут на фото какие-то полруки, полноги, да черт его знает, может, и он.

Я рад, что он жив, это самое главное.