Мнения

Мария Харитонова задалась вопросом, верна ли поговорка «Таганрог – большая деревня», и каковы причины ее возникновения в 250-тысячном, бывшем когда-то купеческим, а потом ставшем индустриальным городе.

В таганрогском менталитете много деревенских ноток: большая часть наших земляков консервативна, с опаской относится к новым веяниям, парикмахеров и штукатуров ищет по принципу «сарафанного радио». Женщины соревнуются в количестве банок с заготовками на зиму и осуждают тех, кто не печет, а покупает пасхальные куличи. Важную роль тут играет местоположение нашего города: в отличие от Шахт, Новочеркасска и других городов, расположенных поблизости от трассы М4, Таганрог находится в «аппендиксе» России, поблизости из населенных пунктов только деревни. И, несмотря на то, что город второй по численности в Ростовской области, с богатой историей, более развитой культурно-спортивной и торговой инфраструктурой, чем в маленьких Гуково и Миллерово, своеобразный местечковый дух, увы, неистребим. Причиной тому отток прогрессивной молодежи и прочих людей, которым тесно в таганрогских рамках (о них я писала в материале «Чемодан-вокзал-свобода»). Природа не терпит пустоты, и на их место прибывают не слишком амбициозные выпускники сельских школ, поступающие в городские лицеи и колледжи, деревенские жители, влекомые якобы высокими зарплатами заводов и прочими преференциями городской жизни. Приезжают они со своей моралью и прочным жизненным укладом, тем самым замешивая покрепче коктейль таганрогского социума. Ванька Жуков, по деревенской привычке настороженно озираясь и растопырив локти, мало-помалу вытесняет из жизненного пространства «человеков в футлярах».

Валентина Семеновна переехала в Таганрог из села Беглица в 50-е годы, после школы поступив работать на завод. В семье было пятеро сестер, Валя – самая старшая, ее и отправили помогать родителям кормить семью. «Сейчас молодежи лишь бы гулять. Я, когда молода была, тоже хотелось. Иду, бывало, с работы – слышу, на переулке гармонь играет, а сил плясать уже нет, ноги гудят, завтра рано вставать...».
Валя вышла замуж за заводского паренька, жили в маленьком домике со свекровью. Терпела ее придирки («а как иначе? так положено!»), таскала воду из колодца, после работы возилась в огороде.
Родила сына и дочь, пристроили к дому еще пару комнат – окошки со ставнями, низенькие потолки, чтобы экономить тепло. По улице вели водопровод, соседи скидывались деньгами, валентинин муж был против – баловство одно! Век жили без водопроводов и не умерли. Так до сих пор и таскает Валентина Семеновна ведра – чистую воду в дом, грязную в уличный туалет. Кожа ее рук от многолетних стирок и уборок похожа на пергамент. Зато дом всегда вымыт до блеска, пироги и разносолы – все сама, ведь мужская работа во дворе, так повелось испокон веков.
Правда, сейчас, после смерти мужа, тяжело стало, сын не помощник. Дала же судьба такой крест – пьет, невестка ушла и детей к отцу не пускает. А она его растила, лучший кусочек отдавала – мужик же! Жаль, женщина хорошая сыну не попалась – невестка хотела, чтобы он работал, да еще и по дому помогал, а разве он может? У него и здоровья нет. Да и вообще фифа она была, невестка. Книжки читала, музыку слушала, в огород и не выйдет. И внучку такой же воспитала: то на танцы ее отдала, то вот теперь в институт – зачем это баловство? В нашей семье все сразу после школы шли работать, самое милое дело. Дочка-то? Дочка умница, не нарадуюсь на нее. Замужем, двое деток взрослые уже, в 5 утра встанет, борща наварит – и на завод. А как же, семью надо кормить.

Хранительницы и трансляторы деревенских традиций в основном женщины. Традиционная сфера их власти (дом, быт) так за ними и осталась, плюс добавилась ответственность за семью перед государством. По-прежнему они приучают детей к гендерному распределению ролей в семье, ревниво следят за соблюдением всех примет и обычаев, семейных традиций. Дети, вырастая, несут такую жизненную модель в свои семьи.

Мужские же ценности и опоры были вытравлены после 1917 года, который нам еще долго вспоминаться будет. Уничтожив крепких, работящих крестьян в ходе «раскулачивания», и частично перестреляв, а частично выслав на «философском пароходе» интеллектуалов, большевики принялись награждать, карать и устраивать свои социальные лифты.

Ничто не вечно, и коммунисты отправились в небытие вслед за Романовыми. Сверкающую идеологическую пустоту в какой-то степени заменили «понятия». Еще бы! У нас каждый третий если не сидел, то имеет сидевшего родственника. И почти каждый российский мужчина неосознанно думает о том, не придется ли ему на зоне «ответить»?

Так на месте порушенной системы связей возникла новая, отца-большака заменил «свой человечек Иван Иваныч». Еще одна структура власти – теневая, криминальная – в Таганроге большой роли не играет. В бизнес и власть подтягивают родню и знакомых, их деловые качества учитывают в последнюю очередь, лишь бы не воровал много. Ну а украдет – все в семью пойдет.

Сергею 40 лет, у него успешный бизнес – торговля. Товаровед в одном из магазинов его мать, в другом – теща. Женщины они взрослые, опытные, за порядком следят – будь здоров. На этапе развития жена помогала, а сейчас велел ей дома сидеть – пусть хозяйство ведет и детей воспитывает. Хорошо, что она деревенская, из Николаевки, мать ее правильно воспитала – дом на бабе держится. Раньше, бывало, ругались, сейчас поумнела: деньги-то все у меня, куда она пойдет? Мать ее на родительский порог не пустит, вышла замуж – живи. Да и на что ей жаловаться? Сыта, одета, на машине ездит. За границей отдыхаем, всей семьей, как положено. Хотя это так, чтобы лохом не выглядеть, а на самом деле для меня лучший отдых – это шашлычок да под водочку, чтобы компания была большая, веселая, живая музыка, танцы, шансон люблю. Юру Шатунова вот еще, сразу юность вспоминаю.
Детей двое у нас, сын и дочь, сына в Москву отправлю учиться, чтобы не хуже, чем у людей. Я еще третьего хочу, в бизнесе ведь как: чем больше детей, тем, значит, лучше дела идут. Можешь, типа, себе позволить. Жена, правда, говорит, что ей и двоих достаточно в ее 38, но куда она денется?

Гуляет Таганрог всегда с размахом, праздник без фейерверка – не праздник, свадьба без пары сотен гостей – не свадьба. На общегородских праздниках обязательно гремит салют над некошеной травой и заброшенными клумбами, освещая разбитые дороги и пыльные памятники. У жителей в эти моменты двойственное чувство: смесь гордости («вот мы какие, гуляем не хуже Москвы!») и сожаления («нет в городе хозяина»).

Не стоит надеяться на чудо: хозяева закончились в 1917 году. А пришедшие к ним на смену «уважаемые люди» знают, что власть их недолговечна, и надо успеть позаботиться о себе, а город... Город подождет. Сельского схода больше нет, партии тоже, а «по понятиям» за это с них никто не спросит.