Жизнь

Корреспондент Богудонии побывала на концерте таганрогской студии пластики «32» и оценила, как продуманные костюмы создают ощущение саспенса.

Когда я впервые попала на концерт студии пластического движения «32», то, признаюсь, не ожидала ничего особенного. Наверное, тут стоит старческим голосом продребезжать, что в «мое время» студенческая самодеятельность была именно вторым словом: от выступлений коллективов становилось слегка не по себе, и думалось, что «ну ребята же стараются»... Но, как говорят в сказках, шли годы. И годы ушли настолько далеко вперед, что весь спектакль «Р.О.У.П.» («Веревка», по оруэлловскому «1984») я просидела не шевелясь. Прыжки, поддержки, чувства, эмоции – без единого слова рассказано было столько, что перед аплодисментами зал на несколько секунд замер.

И вот – снова спектакль. После минорного и немного пустоватого «Шекспир. Предчувствия» режиссер Марина Дрень решила обратиться к Франции. «Женщина в зеркале» – роман французского писателя и драматурга Эрика-Эмманюэля Шмитта. И если «Р.О.У.П.» как интерпретация антиутопии Джорджа Оруэлла оказался мне весьма близок по духу, настроению (и литературным предпочтениям), то с «прозой для женщин» Шмитта, как называют «Женщину в зеркале», я не знакома. Но, будто подготавливая зрителя, почти все номера студии «32», показанные на концерте, были на тему романа: как обрести себя, потеряв многое и не давая окружению поглотить все то, чем ты становишься в пути.

Новые номера студии «32» оказались остро-социальны: слаженные движения актеров показывали ненависть, равнодушие (клянусь, не могу объяснить, как они умудрились движением тела выразить равнодушие), осознание, борьбу. «Ты не такой, как мы – сделаем тебя таким» – трясет газетками группка граждан. «Что ты, что ты? Куда ты бежишь, зачем ты это делаешь?» – вопрошают три девушки у четвертой, которая вместо бешеных и резких полусумасшедших движений вдруг решила плавно и с нежной улыбкой танцевать под тихую музыку. «Я вижу свет» – рассказывает со сцены первая героиня спектакля «Отражения».

Рядом со мной две девушки тихо обсуждали, что в романе Шмитта из трех главных персонажей, Анны, Ханны и Энни, живо прописана только первая. А остальные будто рябь на плохо протертом зеркале, хотя имеют свою прелесть и вообще – «читать интересно». Надо признать, что в спектакле студии «32» все было как раз наоборот: самой запоминающейся оказалась именно третья героиня. В страшной маске, как все на сцене, в жутком костюме, как будто сдавливаемая им, она металась и металась, всё искала что-то, даже в зрительном зале. И когда нашла – смогла с истошным криком (и это была единственная реплика, если можно так сказать, от актеров за все представление) сбросить с себя вполне неиллюзорные оковы.

Отдельно и долго можно говорить про эти самые страшные маски. Как студия, которая переносит прозу и поэзию в пластическое движение, актеры пользуются минимумом реквизита, а костюмы больше напоминают гимнастические. Так было и в этот раз – вот только с афиши на нас смотрело нечто, покрытое шишковатыми лицами. «Боже, что это, на этот раз ужасы?» – думалось мне за неделю до концерта. И, признаться, актер, у которого маска была надета на затылок и который при этом ходил на всех четырех конечностях, еще долго мне будет сниться в тех снах, где ты не раздумывая убегаешь от движения в темном углу комнаты.

Но вот маски сброшены, в зале зажигается свет. Актеры кланяются, а я все думаю: не хочет ли режиссер обратиться к произведениям Стивена Кинга? Думаю, с уровнем владения акробатической йогой, танцем, пластикой и возможностью актрис буквально швырять актеров по сцене «Сияние» вышло бы превосходным.

фото из архивов студии «32»